прыщи

в штатах частенько слышишь о подростках, которые режут себя. режут, видимо, бритвами или ножиками, по коже на руках, ногах, так, чтобы не слишком заметно или можно было закрыть одеждой. у меня для этого были прыщи и ногти. и ежедневный ритуал, перед сном, когда уже все в доме легли, закрывшись в ванне часа этак на два. прыщей было много, на лбу, носу, на груди и спине, но и их иногда не хватало, и тогда отыскивались ещё невидимые прыщи, которые надо было расковырять. впрочем, со временем прыщей становилось всё больше и больше. раскавыривались они, естественно, до крови, чем больнее, тем лучше
замечательно, что на следующий день кожа успевала подзатянуться и на кровоподтёки от прыщей никто особо не обращал никакого внимания: ну прыщи и прыщи, подростковое дело, пройдут сами. иногда мама или бабушка пыталась завести разговоры, что, наверное, не надо вот так вот уж. иногда в школе кто-нибудь скажет, "а кто это тебя так побил?" ну и потом я сама старалась лицо уж особенно не трогать, а фокусировалась на груди, плечах, даже до спины пыталась добраться. для этого и в ванной не надо было запираться. сидишь над домашним заданием, решаешь задачку, а вот он тут прыщ, сам под ноготь просится -- и вот тут целые пятнадцать минут пролетели, и ещё пятнацать.
в штатах это считается признаком депресии, частенько идёт бок о бок с анорекисей или булимией, проблемами body image. понятно, что в те годы в росссии с слов-то таких мы не знали. как вот, напр, этот body image переводится на русский? меня называли нервной, плаксой, "чрезвычайно эмоциональной девочкой, у которой, если она не научится контролировать себя, будут в жизни большие проблемы." понятно, что чем больше я пыталась себя контролировать, тем больше прыщей у меня находилось на груди.
родные говорили, ты же красивая девочка, что ты с собой делаешь? красивая? до сих пор я не могу слышать это слово, меня так и тянет найти у себя какой-нибудь хоть мало-мальский прыщик, который можно было бы вскрыть. слово красота указывала на мир ценностей, в котором я была телом, которое надо было уметь "подавать." причём подавать с умом, я же ведь была ещё и очень умной девочкой.
грудь у меня выглядела так, что, когда я начала встречаться с бойфрендом летом 1996, перед отъездом в штаты, страшно было представить себе её обнажённой на свету. было слишком стыдно. так что свитер или что-то там я не снимала, лучше пусть считает меня недотрогой.
в штатах, кстати, стало легче потому, что не надо было больше скрываться от родных, ну и вообщена некоторое время желание причинить себе боль поутихло. но прыщи не проходили, так что, когда надо было сделать что-то трудное, написать там сочинение или презентацию, за которые не хотелось браться -- прыщи всегда были под рукой, и можно было как следует поковыряться.
ближе к тридацати годам я решилась-таки сходить к дерматологу, кот прописал мне антибиотики, от которых прыщи, наконец, прошли.
а сейчас, ближе к сорока я решилась-таки пойти к психотерапевту, в результате разговоров с которым я начинаю понимать, что страхам надо учиться глядеть в лицо.
пост этот, думаю, принадлежит в категорию ‪#‎янебоюсьсказать‬ или что-то около, потому что писать его было страшно. опять-таки, подозреваю, что я была далеко не одна такая, и описанное выше -- вполне общий случай. общий случай, когда кажется проще причинить себе боль, чем вслух высказать свои чувства собеседнику, без страха за такую откровенность как-то оказаться наказанной.